Ну а фигли! Такая страсть

[kkaname]

Название: Неудачник
Автор:  fandom FB 2013
Бета:  fandom FB 2013
Размер: драббл, 830 слов
Пейринг/Персонажи: Бертон/Тарантино, упоминаются Кейдж, Вархаммер, Сабатини, ОЭ и др.
Категория: гет
Жанр: романс, флафф
Рейтинг: R
Краткое содержание: Любовь нечаянно нагрянет
Примечание/Предупреждения: расчлененка

Он с самого начала ей не понравился.

Что с него взять — обычный лузер и задрот. Задротские очки, задротские ботинки, даже галстук, обычный черный галстук, был самым задротским из всех, что она видела в жизни.

Он не курил, пил пару раз в месяц какое-то старперское вино и все время читал книжки. Иногда напевал что-то себе под нос, натачивая ножницы, которыми стриг кривоватый бонсай в кадке на окне.

Отнять конфетку у ребенка — это было именно про него, без всяких там преувеличений. На его половине комнаты всегда валялись конфеты и шоколадки, которые она с удовольствием поедала прямо у него перед носом. Он смотрел унылыми глазами с бледной физиономии и ничего не говорил.

Когда в один прекрасный день она поняла, что шоколада становится все больше и больше, а этот задрот и не ест его вовсе, то заподозрила подвох и чертовски разозлилась. Кажется, изрубила своей катаной в щепки его хиленький кустик в кадке, но и тогда не услышала ни слова возражений.

Она злилась.

Она проклинала тот день, когда из-за ошибки в списках на заселение в общагу ФБ их с этим придурком засунули в одну комнату. Ничего, мол, не знаем, крыло кинофандомов и так забито под завязку, хотите — попробуйте поменяться с кем-то из книжных. Ага, разбежались.

Она надеялась, что выживет его за день. За неделю. Ну ладно уж, за месяц — попробуй просуществовать месяц в крохотной комнатке, половина которой до потолка забита бейсбольными битами и скальпами, отрезанными пальцами и заряженными кольтами.

Он вытерпел уже два месяца, ничем не выражая своего недовольства, только вздыхал время от времени, глядя в пол, и подкладывал шоколадки поближе к ее кровати.

Он смолчал, даже когда она вломилась в комнату под коксом и с фандомом Кейджа в обнимку, заявив, что нашла самого упоротого чувака в общаге и сваливает к нему жить. И трахаться.

Спустя пару дней она порядком оглохла от капса и задолбалась выслушивать рассказы о том, насколько Кейдж охуенный до, после, и во время зажигательного — иногда чересчур даже для нее — секса. В конце концов, охуенность всегда была ее прерогативой.

Когда она пинком распахнула дверь в до боли родную комнату, он, конечно же, сидел там.

Еще бледней обычного, похожий в своем черном костюме на только что откопанный труп.

— Задолбалась, — она мотнула головой, захлопнула дверь и уселась на скрипучую кровать. — Ты хоть молчишь. И то неплохо.

И тут она заметила чемодан.

Большой и потрепанный, несмотря на свои внушительные габариты, он сиротливо жался к тощим ногам своего молчащего владельца.

Она посмотрела на чемодан. Потом снова на унылую бледную рожу.

— Черта с два, — прошипела она, поднимаясь с кровати. — Ты тихий, — она вцепилась в ручку чемодана и дернула на себя. Мрачная тень схватила свою чертову развалюху посильнее и не отпускала. — Терпеливый. Кормишь меня, хрен с тобой, оставайся. Слышишь, зараза, ну кому говорят! Ну не уходи, а! Да твою же мать, отпусти ты свой гребаный чемодан! Что у тебя там, золото, что ли? Или трупы?

О, да. Там оказались именно они.

Она повертела в пальцах оторванную ручку чемодана и выкинула, не глядя, куда-то в угол комнаты.
Опустилась на корточки.

— Это что, — вкрадчиво поинтересовалась она, тыча пальцем в волосатую ляжку, — Сабатини?

— Он посмел гнусно высказаться в ваш адрес, — пробубнило бледное чучело и поправило галстук.

Она присвистнула, лихорадочно вспоминая всех, кто отвешивал ей за последнее время комплименты сомнительного характера. Судя по содержимому чемодана, покрывающему пол ровным слоем, — больше, чем ей казалось.

— А ОЭ меня за жопу ущипнул, — фыркнула она, брезгливо поднимая аккуратно отсеченную кисть с вымазанной кровью кружевной манжетой. Порылась в куче, углядела колено Вархаммера, тяжело вздохнула и вдруг прищурилась.

— Так, — сказала она, поднимаясь на ноги. — Так.

Задрот мужественно вскинул подбородок.

— Он распускал о вас ужасные слухи по общаге. И вообще посмел отнестись к вам без должной галантности.

Она тяжело вздохнула. Посреди горы расчлененных тел гордо лежал еще свежий хуй Кейджа, который она после тесного знакомства не спутала бы ни с чьим.

— И что будем делать? — протянула она, разглядывая переминающегося с ноги на ногу бледного маньяка.

— Вы мне нравитесь, — прошелестел тот, и ей внезапно стало ужасно приятно. В конце концов, такая гора трупов ради нее одной — это впечатляло.

— И что?

— Я тихий. Спокойный. Терпеливый, вы сами сказали, — он принялся загибать тонкие длинные пальцы. — Люблю растения. И сладкое.

— А на свидании ты меня чем, шоколадками, что ли, так и будешь кормить? А существеннее чего пожрать? — огрызнулась она, с ужасом понимая, что начинает выдумывать совершенно глупые причины для отказа.

Он окинул лежащее на полу многотельное разноцветье и мечтательно протянул:

— Иногда я пеку пироги...

Надо признаться, что, когда глаза этого чудика загорались таким тихим и вдохновенным огнем, как при взгляде на трупы, он начинал все меньше походить на лузера.

Она с трудом перестала пялиться на его озаренное лицо и выложила последний козырь:

— Что, и жениться-то готов?

После этого вопроса обычно даже самые прилипчивые ухажеры в ужасе убегали.

Но только не этот маньяк.

Он просиял и вытащил из-за батареи аккуратный сверток.

— Бабушкино, — нежно пропел он, демонстрируя ей расшитое жемчугом и кружевами белое платье.

Ей было нечего возразить.

Да, в общем-то, не очень и хотелось.